О убийстве на войне и при самообороне

Прот. Игорь Прекуп

Алфавитная Синтагма Матфея Властаря (иеромонаха из Солуни, церковного писателя и канониста XIV в.):

Буква Ф, гл. 7 – об убийствах на войне (https://azbyka.ru/.../Alfavitnaia_Sintagma/21_7 читать внимательно до конца):

«Афанасий Великий в послании к Аммуну говорит: „Не позволительно убивать: но убивать врагов на брани и законно и похвалы достойно“.

А Великий Василий в 13-м правиле говорит: „Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но может быть добро было бы советовати, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удержалися от приобщения святых Таин“. Таким образом и сей божественный отец почитает похвалы достойными идущих на противников и защищающих род христианский: ибо что может быть более достойным похвалы, чем то, чтобы быть поборниками целомудрия и благочестия? Но поелику у сего св. отца было намерение – скверны, соединяемые иногда и с благими из дел, очищать, то он подвергает умеренной епитимии и сих, как, думаю, сделал бы и Великий Афанасий, если бы и он приложил эту вину, и не иначе упомянул бы о них.

Но некоторые, не постигая великомыслия законоположника и не обращая внимания на близость человеческих поступков к злу, дерзают обвинять его, яко бы давшего совет тяжкий и чуждый правого суда: ибо это, говорят, может повести к тому, что самые лучшие из воинов, а особенно те, дело которых состоит в том, чтобы мечом и убийством отражать стремления иноплеменников, во всю жизнь будут лишаемы благого причащения, что для христиан нестерпимое наказание. Ибо зачем, говорят, нечисты руками те, о которых сам ты, лучше всех усмотрев, свидетельствуешь, что они ратуют за целомудрие и благочестие: ибо если воины не будут усердствовать – вступать в сражение с варварами и, обнажая мечи, покорять их, отнюдь не из-за желания чужого, но из опасения за свое, то не погибнет ли благочестие, когда варвары все подчинят своей власти, по совершенной бездеятельности противника, и будут стараться утвердить собственную религию? А кто будет подвизаться в целомудрии, когда все принуждаемы будут жить по обычаям тех, которые сделались уже их распорядителями? Вот что детским, так сказать, языком дерзают говорить против „Многоустой Трубы Духа“ и „Книги Евангельского искусства“!

Таковым я сказал бы следующее: после Адамова преступления, как мы знаем, в род человеческий, кратко сказать, вошел рой присущих нам естественных страстей, как бы общих недугов, вторгшихся вместе со злом; из них одни соединены с нами по естеству и необходимости, а другие зависят от естества и от произволения; первые извинительны, ибо имеют достаточное для себя оправдание в неразумной необходимости; что же касается тех (страстей), к которым ведет произволение, которое свойственно разумному и свободному естеству, убеждая его подчиниться страстям неразумного естества, при возможности под условием желания не поддаться (им), таковые, хотя бы были и прощены, не могут остаться вполне безукоризненными; а посему сие и требует очищения как последствие прародительского греха. Ибо и брак, хотя преемством рода, по-видимому, носит в себе некоторое изображение бессмертия, которого мы лишились, если бы не имел своим помощником закона и если бы не очистил ветхую скверну совершением священного обряда, почитаем был бы наисквернейшим из дел, как и рождаемые младенцы, если не будут очищены божественною банею, далеки бывают от нашего общения, хотя мы и веруем, что они естественно становятся причастными прародительской скверны, а не от произволения, так как виною бытия своего имеют плотское пожелание, как говорит божественный Давид: „се в беззакониях зачат есмь“ и далее (Пс. 50, 7).

Итак, если и войны и следующие за ними убийства суть отрасли преступления произвольных страстей, то без сомнения необходимо, чтобы и проводящие жизнь в сражениях и обагряющие свои руки в крови иноплеменников прежде очистились врачеством покаяния и огнем его попалили соединенные с таковым занятием скверны, и таким образом приступили к таинствам нового Адама. Ибо и все евангельское законоположение, возводящее нас в первобытное состояние и призывающее к духовной и, на сколько возможно, к лучшей жизни, нигде не одобряет войн и убийствами не позволяет воспрещать распространению зла, как это свойственно было древнему законоположению, но, будучи совершенно противоположно сему последнему, оно и учит противному: ибо некогда Господь, когда ученики Его, воспылав ревностию Фесвитянина, спрашивали Его, не позволит ли Он низвести огонь на Самарян, не принявших их, обратившись к ним, запретил им и сказал: „не весте коего духа есте вы“ (Лк. 9: 55).

Впрочем, если тщательно рассмотреть и ветхозаветное законоположение, найдешь, что и оно относительно сего мудрствует согласно с Евангелием, хотя различие нравов человеческого естества требовало различия и в управлении. Почему Бог, зная, что божественный Давид имел усердие воздвигнуть Ему храм, не допустил его до сего? Не потому ли, что десница его была осквернена бесчисленным убийством иноплеменников (1 Пар. 17:1–5; 22:8), – если и в этом случае достоин вероятия Иосиф? А почему Бог, когда Он посредством страшных знамений с неба и тончайшего гласа воздуха на Хориве беседовал с тем же самым вышеупомянутым Фесвитянином, – говорил, что в буре и землетрясении нет Господа, а в духе хлада тонка Он есть (3 Цар. 19: 11–12)? Не ясно ли Он показал здесь, что Богу любезно только долготерпение и человеколюбие, а все другое, сему противное, привлекается лукавством людей.

А в чем заключалась самая великая заслуга Моисея? Не в том ли, что он старался исторгнуть нечестие, господствующее над человеческою жизнию, и сокрушал всех явно уличенных в нем и совершенно ненадежных относительно перемены на лучшее? Почему тем, которые, по повелению Божию, вместе с телами человеческими некогда пожали и нечестие, он на определенные дни запретил вход в стан (Числ. 31: 19)? Ибо посланным от него к враждебнейшему Валааму с истинными пророчествами, совершенно опустошившим подчиненные ему города, беспощадно истребившим всех, находившихся в них, кроме младенцев, умертвившим даже самого царя – мужа и замышлявшего и причинившего прежде величайшее зло иудеям (ибо он, представив бесстыдных жен, растлил: блужением – тела, а нечестием – души осквернившихся с ними. Числ. 25: 1), – итак, сим, одержавшим победу над противниками, он повелел до седьмого дня пребывать вне стана (Числ. 31: 19), а великому жрецу Елеазару заповедал очищать их (Числ. 31: 21–24), показав, как думаю, что хотя убиение врагов и законно, но убивающий человека, хотя бы он и справедливо отмщал и делал это по принуждению, и к какой бы религии он ни принадлежал, почитается порочным ради высочайшего и общего родства, почему и назначил очищение убившим и тех, которые были далеки от нечестия, для освобождения от предполагаемой скверны.

Итак, сей святой отец (Василий Великий), устремляя все свое внимание к закону Духа и смотря на пример Моисея, болезновавшего о правах духовного закона, но вполне пока не дерзавшего дать ему свободу, так как и время и обстоятельства не допускали ее, повелевает, чтобы и убийства, бывающие на войнах, не оставались вне наказания, смотря по суду растворяющего врачества и по расположению приемлющего их, хотя и определенным временем измеряет отпущение греха, как заповедует и в других грехах. И при императоре Никифоре Фоке правило это принесло пользу Церкви: ибо когда он стал принуждать Церковь постановить закон, чтобы падающие на войне были чествуемы наравне со святыми мучениками и, подобно им, были восхваляемы песнями и торжествами, тогдашние предстоятели Церкви, когда многими доводами не убедили императора, что его требование неблагочестиво, воспользовались, наконец, этим правилом, говоря: как можно причислить к мученикам падших на войне, когда Василий Великий отлучил их на трехлетие от таинств как „имеющих нечистые руки“, и таким образом отвратили насилие императора. Когда же различные священники и епископы признались пред собором, что они участвовали в битве с неприятелями и убили многих из них, то священный и божественный собор, следуя настоящему правилу и 55-му того же святого, которое и ищи в 5-й (читай: 7-й) главе буквы Λ, и собрав все, что сказано (относительно сего) в божественном Писании, повелел им престать от священнодействия, хотя некоторые, особенно из числа воинственных, и не соглашались с отцами сего собора. Ищи еще 7-ю гл. буквы Λ».

Важное для понимания по аналогии вынужденного убийства на войне (Λ, гл. 7, об убивающих разбойников: https://azbyka.ru/otechnik/Matfej_Vlastar/Alfavitnaia_Sintagma/11): «55-е правило Василия Великого – тех, которые взаимно поражают разбойников, мирян отлучает от общения на трехлетие, как и убивших на войне, а клириков извергает; ибо всякий приемший меч мечем погибнет (Мф. 26: 52), говорит (правило), называя мечем и погибелью извержение и лишение таин; ибо для благомыслящих это составляет смертоносное наказание.

Но некоторым показалось тяжким и непричастным правого суда, чтобы вместо наград, которые следовало получить подвергающим себя опасности для спасения других и прилагающим старание очистить места от разбойников, подвергать сих епитимиям; а правило подвергает епитимиям не только сих, но и тех, которые противостоят разбойникам, при нападении их, чтобы не быть убитыми: ибо изречение: „всяк приемший меч“ не только относится к разбойникам, но и к тем, которые убивают их. Но при Патриархе Константине Хлиарине было исследовано о сем и собором определено, что если кто, имея возможность избежать разбойнического злоумышления, не удовлетворится сим, но, намеренно напавши на него, убьет, должен быть подвергнут наказанию как убийца, и гораздо большему, нежели какое полагается по настоящему (55-му Вас. Вел.) правилу: ибо если бы разбойник остался жив, то, может быть, раскаялся бы, и, оставив разбойничество, обратился бы ко Господу; а если разбойник первый поднял меч на убившего его, в таком случае должно иметь место постановление настоящего правила. А кто по усиленной просьбе, для общей пользы, приложив старание отыскать разбойника, найдет его и убьет, тот и по гражданским и по церковным законам не только не подвергнется наказанию, но должен быть удостоен и наград, как спасший от смерти своих единоплеменников и сделавший страну безопасной. Но ради большей безопасности угодно было собору, чтобы и сии подвергались трехлетней епитимии, как и убившие на войне. Клирики же, совершившие какое бы то ни было убийство, тотчас извергаются, так как для них в этом случае не полагается никакого различия между неприятелем, или разбойником, или кем бы то ни было другим, как это явным становится из определения того же патриарха».